Ленивые потребители

Опасность дефляции очевидна, если вспомнить, что экономика богатой страны основана на потреблении. Когда никто не откладывает расходы на завтра, экономический рост обеспечен. Потребители тратят деньги в магазинах, а фирмы закупают оборудование, нанимают рабочих и расширяют производство и сбыт. Во время дефляции ничего этого не происходит. Поскольку цены падают, выгодно просто откладывать деньги про запас: завтра можно купить тот же самый товар дешевле, чем сегодня. Более того, любая фирма, которая занимает в период дефляции даже по низкой ставке, вынуждена будет возвращать долги по более высокой, ведь покупательная способность денег будет уже выше, чем в момент получения кредита. То, что верно для заемных денег, справедливо и по отношению к зарплате. Дефляция делает рабочую силу дороже, а значит, ведет к увольнениям. Потерявшие работу люди тратят меньше денег на потребление, и снова возникает порочный круг: безработица вызывает падение цен, а падение цен — безработицу.

История дефляции в странах современного капитализма разделена на два периода. До Второй мировой войны дефляция не была особенно редким явлением. За 100 лет в Бельгии, Швеции и Дании отмечено по девять дефляционных эпизодов, в Германии и Великобритании — по восемь.* После войны с дефляцией научились бороться с помощью плавающих курсов основных валют.

Теперь для развитых экономик дефляция вновь становится серьезной проблемой, с которой еще и трудно бороться. Кризис только начинается, а возможности стандартной денежной политики уже исчерпаны. Обычно в случае угрозы рецессии центральный банк может снизить процентную ставку, сделав самые надежные активы менее привлекательными и заставляя, таким образом, всех инвестировать в более рискованные активы, то есть как раз в реальное производство. Но в США, например, снижать ставку уже некуда: она фактически на нуле. Невозможно сделать облигации американского казначейства менее привлекательными: они и так продаются по цене, практически совпадающей с номиналом, то есть приносят своим держателям нулевую доходность. Ниже нуля упасть не получится. Что же делать?

Когда в самом конце прошлого века Япония столкнулась с дефляцией, Пол Кругман предлагал в качестве курса лечения объявление центрального банка, что количество напечатанных денег будет увеличиваться с постоянной скоростью. Смысл состоял как раз в том, чтобы заставить людей и фирмы тратить деньги. Если известно, что завтра денег будет напечатано больше, то есть они будут стоить меньше, то у всех появляются стимулы потреблять и инвестировать уже сегодня. Правда, цена такой политики может быть высока: инфляцию порой бывает непросто разогнать, но еще труднее остановить. Впрочем, сегодня центральные банки по всему миру не исключают нестандартных способов увеличения денежной массы, например выкупа плохих активов непосредственно у банков.

Почему сейчас?

Цены падают по нескольким причинам. Во-первых, лопается огромное количество пузырей на самых разных рынках. Инвесторы, покупавшие активы для последующей перепродажи, избавляются от них, осознав наконец, что дальнейшего повышения цен не ожидается. Кроме того, снижающиеся из-за лопающихся пузырей цены на активы ухудшают положение банков, заставляя их накапливать деньги — в том числе полученные от правительств, — вместо того чтобы выдавать кредиты. Более того: дефляция делает долги все более дорогими, и этот механизм становится самоподдерживающимся. Здесь нужны решительные меры по списанию плохих долгов банков. Так, например, действовало в 1992 г. шведское правительство: тогда страна оказалась в ситуации полномасштабного банковского кризиса и государство пошло на национализацию крупнейших банков. При этом балансы кредитных организаций были очищены от проблемных активов — их передали на баланс специально созданных «плохих» банков. Однако не у всех правительств есть политический ресурс для осуществления болезненных мер. В 90-х гг. прошлого века нежелание японского правительства принуждать банки к списанию плохих активов делало бессмысленной проводившуюся в стране денежную политику. Власти Японии раз за разом пытались стимулировать экономику, вбрасывая в нее все новые средства. Государственный долг достиг 185% ВВП, но попытки выйти из дефляционной ловушки на протяжении более 10 лет оставались безуспешными.

Второй источник дефляционного давления — падение цен в промышленности из-за стремительного сокращения совокупного спроса. В первую очередь оказываются ненужными инвестиционные товары. Именно поэтому первыми из промышленников в кризис серьезно пострадали металлурги. В России индекс промышленных цен в IV квартале 2008 г. упал почти в 2 раза, сильнее всего опустились цены в добывающей промышленности — вследствие падения мировых цен. Цены в обрабатывающей промышленности, снизившись на 15% в IV квартале, все же сохранили свой уровень по итогам 2008 г.

Здоровое снижение

Впрочем, возможно, что страхи, связанные с дефляцией, преувеличены. Тень Великой депрессии незримо присутствует во всех экономических дискуссиях о дефляции: в 1930-1933 гг. цены в США снижались почти на 7% в год, а ВВП чуть быстрее — на 9% в год. В Германии цены в 1933 г. составляли примерно 80% от цен 1928 г., выпуск за это время упал чуть больше чем на 20%. Казалось бы, можно заключить, что дефляция обязательно ведет к экономическому спаду. Однако в истории США было как минимум два сравнимых эпизода дефляции — в 1876-1879 гг. и 1883-1885 гг., когда цены падали примерно на 3,5% в год (в целом за период 1876-1890 гг. цены снизились вдвое). В обоих случаях дефляция сопровождалась заметным ростом экономики, причем в течение первого эпизода скорость подъема заметно превышала средние долгосрочные темпы роста. Даже если взять более продолжительный период, с 1876 по 1913 г., выясняется, что цены падали в среднем на 1% в год, а экономический рост составил более 4% (подушевой доход рос примерно на 2% в год). Дело в том, что эта дефляция была вызвана не сокращением совокупного спроса, а скорее резким ростом предложения. В Америке быстро росла производительность труда, и промышленность могла предлагать рынку все больше и больше товаров. В этом случае дефляция не мешает росту.

Это не означает, конечно, что в экономике не было пострадавших. Бен Бернанке, председатель Федеральной резервной системы (ФРС) и крупнейший академический специалист по истории денежной политики, отмечал, что одна из самых знаменитых в американской политической истории речей была посвящена как раз печальным последствиям дефляции. «Вы не наденете на трудовое чело эту тернистую корону, не распнете человечество на золотом кресте», — говорил в 1896 г. Уильям Дженнингс Брайан, кандидат в президенты США от Демократической партии. Возвращение страны к «золотому стандарту» после Гражданской войны привело к снижению цен, и американским фермерам — избирателям Брайана — стало сложнее обслуживать взятые в банках кредиты. В Японии, запомнившейся всем многочисленными неудачными попытками запустить рост в 1990-е гг., дефляция — цены в 1999-2002 гг. падали примерно на 1,5% в год — сопровождалась все же ростом экономики, пусть и незначительным, около 1% в год. Такие темпы роста не делали чести Японии, бывшей до этого лидером мирового экономического развития в течение нескольких десятилетий, особенно на фоне развитых стран, где средние темпы роста в 1970-1980 гг. не превышали 2% в год. Но и ничего катастрофического в такой стагнации нет. Впрочем, и во время Великой депрессии никто не умер от голода, хотя голодающих было немало.

И сейчас в развитых экономиках действуют факторы, которые могут смягчить последствия нынешней дефляции. В США это высокая производительность труда. В кризисном 2008 г. она выросла на 2,8%, вдвое сильнее, чем в предкризисном 2007 г. В еврозоне роль защиты от дефляции может сыграть жестко зарегулированный рынок труда. То, что сдерживало рост европейских экономик в течение последних десятилетий — юридическая защищенность работников от увольнений и высокие пособия по безработице, — оказывается препятствием на пути снижения цен. Еще одним лекарством от дефляции являются плавающие обменные курсы между основными мировыми валютами — долларом, евро и иеной. «Золотой стандарт» 1930-х обеспечивал фактически фиксированный обменный курс, передавал снижение цен из одной страны в другую. Сейчас подстройка обменных курсов будет препятствовать цепной реакции падающих цен. Наконец, у Европейского центрального банка в отличие от американской ФРС есть пространство для маневра с помощью снижения учетной ставки. Неудивительно, что аналитики Goldman Sachs, например, в отчете, опубликованном в феврале 2009 г., предсказывают еврозоне практически нулевую, но все же положительную инфляцию (0,2%), в то время как в США и Японии ожидается дефляция (-0,8 и -0,7% соответственно).

В России совсем другая картина: правдоподобный диапазон инфляции на 2009 г. — 10-15%. Точность прогнозов на 2008 г. была так обескураживающе низка, что сейчас трудно поверить аналитикам, которые предсказывают инфляцию с точностью до десятых долей процента. Девальвация рубля, проведенная ЦБ России в январе, защитит экономику от дефляционного давления со стороны американских и европейских рынков. В то же время в той степени, в какой ЦБ будет защищать верхнюю границу коридора обменного курса, снижение цен в развитых странах будет создавать понижающее давление на российских рынках. Кроме того, на снижение индекса потребительских цен будет работать падение цен в промышленности — хотя наличие монопольных сговоров и ослабит такое воздействие. Вместо угрозы в России дефляция может стать противовесом, помогающим решить главную проблему — инфляцию, на которую работают и девальвация, и возможный массовый уход населения от национальной валюты. Что ж, это открывает большие возможности по вбрасыванию денег в экономику. И хорошо: судя по всему, правительство ждут большие расходы в новом году.

Страна победившей дефляции

К концу 1980-х гг. доля Японии в мировом ВВП достигла 12,8%. Но следующее десятилетие в японской истории получило название «потерянного». Как ни странно, японцев подвела бережливость. Норма сбережений составляла в 1980-х гг. 15-17% доходов граждан против 4-8% в США и Великобритании. Приток частных вкладов в сочетании с экспортным бумом вызвал резкий рост объема банковских депозитов — до 120% ВВП к 1989 г. В результате банки вкладывали средства не столько в производство, сколько в спекулятивные сделки с акциями и недвижимостью. Кредитный пузырь надувался с середины 1980-х гг., но в первый же день 1990 г. индекс Nikkei начал свое долгое падение. Вместе с фондовым рынком рухнули и цены на недвижимость. К 1994 г. основные активы — земля и акции — подешевели на сумму, сопоставимую с ВВП страны за два года. Банки оказались обремененными огромным количеством безнадежных долгов. Выход из кризиса Банк Японии видел в поощрении кредитования путем снижения ставок, а правительство — в различных пакетах помощи для бедствующих компаний. Ни то ни другое не принесло пользы. Учетная ставка была снижена с 6% в 1991 г. до 0,5% в 1997 г. Однако банки отказывались расширять кредит и вместо этого просто поглощали деньги, резервируя их для покрытия долгов. Что касается помощи экономике, то начиная с 1990 г. Япония реализовала девять различных стимулирующих программ на общую сумму $888 млрд. Однако они привели только к непомерному росту государственного долга и продлению жизни неэффективных компаний. Массовые банкротства в Японии начались только в 1997 г. — спустя несколько лет после начала рецессии. Темпы роста за период 1990-2000 гг. составили в среднем 1,7%, причем в некоторые годы они были отрицательными.

Автор, источник:

Константин Сонин
Еженедельник "Smartmoney"